Запахи нижних ярусов. Еле-еле отфильтрованный воздух. Грязь и пот. Запах праха и разложения, точно тут за каждой переборкой тлеет уже века плохо забальзамированная мумия, и респиратор не спасает. Всё это, приправленное чахоточным светом тусклых ламп, вызывает у Кватторета странные ассоциации. Тут же возникающий в памяти вкус котлет из биомуки пополам с переработанной кое-как плесенью. Когда-то Кватторету они казались пиршеством небожителей. Он тогда представлял, как на верхних палубах аристократы едят их сколько влезет, поливая каким-нибудь кисло-сладким соусом, который жители нижних палуб, конечно, никогда не смогут себе позволить. Когда-то очень давно он был весьма наивным ребенком, искренне любящим маму, папу, капитана и Бога-Императора.
Они идут вниз. Лестницы и турболифты уводят их маленький отряд под предводительством - надо же, брат-альбинос, хотя и все поколения славных предков в каждой морщинке читаются - штабс-лейтенанта Фоша - всё ниже и ниже. К гибели и безумию. Для начала, за очередным отсеком, ему открывается его детский кошмар, пугало из рассказов отца о том, что бывает с теми, кто не хочет быть хорошим слугой Империума. Нижние - по-настоящему нижние, дно самого дна - ярусы отщепенцев.
Он видит их. Видит тощие руки со скрюченными, больными суставами, подставляющие грязные зеленоватые кружки под конденсат, медленно капающий с охладителей, которые, небось, в последний раз техножрец налаживал в те годы, когда пустотный рыцарь Матиас Вермино еще ссался в колыбели. Гноящиеся глаза над набрякшими веками, кривые конечности, плеши и чирьи, вздутые от голода брюха и прочие признаки вырождения, мутаций, заразы и ранней смерти.
"Будь бдителен среди неимущих!" - Говорит в его сознании голос старого наставника из школы Ребо Схоластика Псайкана - "Среди них гниль может проесть тела и души насквозь, отдав их во власть порчи Хаоса и Того, чьё имя - запретно!"
Кватторет вызывает в себе глубинную силу санкционированного псайкера. Ему нехорошо. Его мутит от фантомного вкуса маминых котлет из трупной муки и грибной плесени. Но он обязан знать, проникла ли уже сюда порча, не пора ли бить в колокол тревоги и уничтожать тех, к кому следовало бы явить милосердие?
Потоки Эмпирея закручиваются вокруг него, показывая все линии вероятностей, сводя воедино все знания, что витают в его голове и в мистической ноосфере, что была открыта еще во времена древней Терры. Он чувствует, он понимает, и он видит. И то, что он видит, продирает ледяным ознобом пустоты даже в этом затхлом воздухе.
Среди этих есть пара с психопотенциалом. Настолько мизерным, что их так и не заметили - так что тут ему даже и думать не надо особо, чтобы тут же забыть про это. Ледяное крошево внизу его живота возникает по другой причине. Он чувствует, куда направлены потоки их несчастных, слабых, больных, безумных, сгнивших - но всё-таки бессмертных душ. И это не Бог-Император на Золотом Троне Его. И не запретное Зло, не Великая Тьма Варпа, не Четыре и Легионы Их - нет. Всё куда страшней. И куда проще. В их чувствах, в их умах есть бог. Громадный бог из древнего железа, осененный позабытыми легендами, дарящий муку на грани смерти и возвышение по лестнице из тел нижестоящих. Их божество, к которому устремлены чаяния и страхи - сам "Дагон". Точно этот корабль и вправду бог древней Терры.
Они почитают его, как воплощенного бога. Жестокого бога.
Развить эту пугающую мысль псайкеру не дает тот факт, что они уже минули отсеки отбросов, и, пройдя через относительно прилично оборудованный сектор, оказались именно там, куда их отправили. Уризель вещает о благом деле, а Кватторет чувствует себя практически не то что голым - освежеванным - пред лицом крепости Черепа. От вида этого бастиона, освещенного тусклым светом древних ламп, что покоятся на высоте тридцати с лишним метров в потолке древнего ангара - желтовато-красным, умирающим светом гнилого заката на каком-нибудь Мире Смерти - Септуагинта не выдерживает, разгерметизирует свои пустотные абордажные доспехи и сдирает шлем с антибликовым зеркальным забралом, чтобы прямо на ходу свободной рукой втащить из недр пиратского плаща-пыльника флягу с амасеком и сделать пару таких хороших, добротных глотков. Во имя ужасов Имматериума и агнцев Астрономикона - что за зрелище предстало пред его взором!
Древние истребители и бомбардировщики, видевшие рассвет этого грозного судна, некогда - подлинная и ужасающая слава корабля класса "Покоритель" - стянуты в ужасающие стены и башни, укреплены колючей проволокой и покрыты внахлест слоями корабельной брони. Во имя Трона - будь крепость Черепа действительно сделана из человеческих костей, она бы не произвела на рожденного в Пустоте такого ужасающего эффекта.
Он сам не понимает, что бормочет это вслух:
"- Я покажу тебе нечто иное,
Нежели тень твоя утром, что за тобою шагает,
Или тень твоя вечером, что встает пред тобою;
Я покажу тебе страх в горсти праха."
Древние строки позабытых эпох до Темной Эры технологий, что так любил цитировать в качестве эпиграфа к своим занятиям по обузданию феноменов психосил его наставник из школы Ребо, биомант гамма-потенциала. Строки, с жестокой реальностью которых он столкнулся сейчас.
Во имя Варпа и Света Астрономикона. Если бы он только знал, что ждет его на нижних ярусах. Глупец! Он надеялся, что ими всего лишь заткнут какой-нибудь створ, через который лезут гильямы, и будут регулярно забывать о поставках сухпая!
Но нет. Этот грозный вид говорит о том, что всем его надеждам следовало разлететься год назад по переборке "Лунного Света" вместе с мозгами Малкольма Крайваззи.
Надежда - глупое чувство.
И вот они идут. Точнее - их ведут. Их ведут мимо стражи в грязно-серых балахонах и гарнизона, занимающегося своими делами. Мимо пустотника, чинящего генератор. Мимо старухи и юноши, играющих в регицид. Мимо капрала, распекающего подчиненных. Мимо кухни и сортира. Ведут прямо в башню, где на верхнем - а как же иначе! - ярусе - решится судьба пиратского отребья - к худу ли, к добру ли. К женщине в силовых доспехах за столом, который завален инфопланшетами.
Короткий церемониальный поклон. Шлем - подмышкой. Лысина сверкает в тусклом свете лампы. Она не смотрит на них, но это и не важно - Септуагинта точно уверен, что леди-маршал всё подмечает.
"Подарок от лорда Матиаса". Пиратское отребье. Псайкер с горечью думает, что всю жизнь его только и делали, что дарили. Родители и команда хартиста - тоже класса "Покоритель", если годы не до конца стерли его память - подарили его Инквизиции. Инквизиция - Адептус Астра Телепатика. Те - Схоластика Псайкана и школе Ребо в частности. Школа Ребо подарил его барону Малькольму Крайваззи, а убийца того и пленитель Септа - своему экипажу, пиратам "Ревнителя". И вот теперь, когда впервые за долгие годы Кватторет решил что-то сделать сам - его опять дарят. Леди-маршалу Селестии Тор и Черепу, бастиону "Дагона". Леди-маршалу Селестии, что по первому впечатлению способа в одиночку нарезать сразу после асектичного - а как же иначе - завтрака в мелкую стружку всех местных гильямов до того, как сыграют отбой.
- Здравия желаю, миледи маршал. Санкционированный имперский псайкер Кваттор Септуагинта, Схолар Обскурус школы Ребо.
Звучит почти по-военному, но он, Варп раздери, не Савант Имперской Гвардии и не знает, как правильно обращаться к такому лицу в такой ситуации. Он чувствует, что она их видит и слушает. Замечает презрительный изгиб губ, но не представиться сейчас выглядит куда худшей перспективой, чем сливаться со стенкой и делать вид, что ты тут не причем. Поэтому - четко, кратко, с поклоном, почти по-военному, чтобы леди-маршал представляла, что скрывается за упаковкой врученного ей подарочка - пусть даже эта упаковка - пиратский буро-серый плащ и абордажный пустотный костюм.
Красивое, злое, чуждое лицо пустотного эльфа, которое соткал себе с помощью биоматнии Кватторет, выражает только почтение и ожидание. Он слышал, что пред лицом начальства лучше иметь вид лихой и придурковатый, но с таким у него как-то изначально не срослось.
И он надеется, что его всё-таки спросят про навыки и специализацию. Надежда на то, что леди-маршалу нужен личный прорицатель и лейб-лекарь исчезающе мала - но кровь Пустоты, должен же у них тут хотя бы быть какой-то госпиталь в чреве расчлененного бомбардировщика доеретического паттерна!